Бедный, на первый взгляд, район Киркволла с ветхими жилыми домами и захламленными улочками богат на разномастных горожан, грязные делишки, проворачиваемые втихаря от городской стражи, сомнительные притоны и, конечно, на ассортимент товаров в торговых рядах: от самого необходимого для терпимой жизни, лишенной намека на роскошь, до заморских диковинок, попадающих на прилавки зачастую отнюдь не честными способами. По правде сказать, такими вещицами, которыми располагают здешние купцы, едва можно обзавестись где-то еще - не всякий в Верхнем Городе даже ради славного дохода готов рискнуть своим местом, выбитым всеми правдами и неправдами в элитном районе. Здесь же, в Нижнем Городе, с этим дела обстоят несколько проще, хотя не всегда дешевле.
Когда-то Шадия и ее семья и не помышляли о чем-то большем, нежели хотя бы наполовину полный желудок, годная одежда и теплый угол. Теперь же она может засматриваться на вещицы диковинные и экзотичные, не всегда необходимые для жизни, но те, что приятно радуют глаз. Все-таки, связи и деньги развязывают торговцам языки, растягивают от уха до уха улыбки и способствуют большей сговорчивости при совершении сделки. Она знает цену деньгам не понаслышке, однако иной раз не может отказать себе в удовольствии потратить сумму немногим больше запланированной изначально. Но не всегда - для себя, нет. Здесь, если миновать торговые ряды, есть отличная лавочка, которую Шадия успела не так давно приметить и облюбовать. Ее хозяин - славный, радушный малый, с которым всегда можно сторговаться на выгодных условиях. Однако доброжелательность его все равно во многом зависит от количества монет в кошельке покупателя.
Шадия перестукивает пальцами по дереву, и мужчина, поняв ее без слов, достает из шкатулки припрятанный  женский гребень - редкой работы, красивый, не из дешевых. Наемники не интересуются подобными безделушками, да и деньги стоило бы поберечь, но эльфийка хочет немного порадовать свою нерадивую младшую сестренку. Это украшение заставит ее, наконец, улыбнуться до ямочек на щеках и почти наверняка - еще раз раскаяться за свою девичью глупость.
Уже после, выйдя из пропыленного помещения в люди, Шадия запускает руку в свою набедренную сумочку, трогает костяные зубцы гребня и, оставшись довольной и собой, и покупкой, присоединяется к толпе людей, заполонившей торговую площадь. Облегчив на порядок кошелек, она все же поглядывает на прилавки, но как-то вскользь, без искры интереса в глазах, изредка останавливая взгляд и замедляя шаг лишь около оружейников и мастеров над доспехами, придирчиво осматривая товар. Урожденная женщиной, самой женщины в ней, кажется, не так много - ей чужды парча и шелк и милы блеск стали и хорошая кожа. Быть может, она обзаведется еще одним добрым клинком, но не сегодня.
Толкотня и возмущенные возгласы, сдобренные крепкой бранью - вот что является неотъемлемой частью торговых рядов Нижнего Города. А еще - плуты и воры, которые юркими ласками лавируют между людьми, умело срезая кошельки. Но Шадия их почему-то не опасается - уж больно уверенная в себе и в остроте лезвия шпаги, ведь если какой ловкач ей попадется, то незавидная участь его ждать будет. Отрубленные пальцы и сломанные руки - меньшее из зол, что его ждет. Пожалуй, поэтому она не особо присматривается к тем, кто ее окружает, изредка замедляя свой ровный шаг при попытках пробраться сквозь людской поток. И не придает сначала должного значения несколько небрежным касаниям к бедру - всякое ведь бывает, зацепили, может, случайно, хотя они неприятны, а немного позднее - начинают казаться будто бы затянувшимися, намеренными. Шадие хочется нахмуриться и бросить через плечо пару нелицеприятных фраз, но вместо этого - вытягивается резко стрункой и вздергивает в недоумении брови, когда на смену прикосновению приходит наглейшая хватка, что заставляет едва ли не охнуть.
Чтобы кто-то, да посмел ее публично облапать, как портовую девку?..
Удивление уступает место подкатившей злости, и эльфийка, сжав кулаки и не собираясь растрачиваться на словесные возмущения, замахивается, резко оборачивается и...попадает наугад в первое подвернувшееся под руку лицо.
- Совсем уже спятила, остроухая?! - гнусавит отшатнувшийся в сторону мужчина, зажимая разбитый нос ладонью.
Девушка сжимает и разжимает пальцы, но извиняться не спешит, цепляясь взглядом за нырнувшую в толпу фигуру. Не глядя, она опускает ладонь на бедро, пытаясь нащупать притороченную к ремню сумку, и, не обнаружив ее, срывается с места, расталкивая движущихся ей навстречу людей, перепрыгивая через тех, что, не удерживая равновесия, падают на землю под самые ноги.
- А ну стой, паразит! Шкуру заживо сдеру, кишки выпущу! Стой, кому говорю! - яростно выкрикивает вслед обернувшемуся на доли секунды вору Шадия, с трудом  сдерживая себя от желания выхватить шпагу - людно здесь слишком, и так многим обеспечены синяки и ушибы, так не хватало еще кому-то ненароком брюхо распороть.
Но стоит только эльфийке миновать торговую площадь, как прыткий малец исчезает из ее поля зрения. Она взбирается на крышу одного из домов, но плута и след простыл - нет смысла выглядывать. Будто в воздухе испарился или его не было вовсе. Но бережно срезанная с кожаного пояса сумка говорит об обратном. Судя по всему, придется либо подзатянуть пояс, либо - занять у старого знакомого сумму, а страсть, как не хочется перед ним юлить и оправдываться по поводу потраченных столь быстро денег.
«Ничего, крысеныш, я тебя запомнила. На глаза попадешься - из тысячи узнаю, и бедным ты тогда будешь.»
***
В «Цветущей Розе» пахнет благовониями, мускусом, но еще сильнее - развратом. У Шадии нет необходимости пользоваться предоставляемыми тут услугами - не сказать, что здешние работницы не интересуют ее вовсе, но заглядывает она в бордель не с целью расслабиться. Что изрядно расстраивает, а в последнее время - и раздражает мадам Лусину, которая, кажется, скоро будет требовать с эльфийки звонкую монету за разговоры с одной из ее «девочек».
«Время - деньги, а как ты его проводишь - меня не интересует,» - даже такое как-то уже выдала местная «мамочка.»
- Тебе не следует некоторое время приходить сюда, - Ламия встречает сестру настороженно, оглядываясь по сторонам, выискивая взглядом мадам Лусину, что отвлеклась на очередного клиента. Попытка побега, спланированного Шадией, ей обошлась дорого и весьма неприятно. Она берет эльфийку за запястье и отводит в одну из комнат, - Скоро дойдет до того, что тебя будут вышвыривать отсюда - дай им всем время отойти немного и остыть. Кроме того, в последнее время тут очень часто отсиживаются люди Атенриль, которые иной раз даже хуже и грубее наемников Миирана.
Ламия выглядит усталой и измученной, и Шадие хочется поддаться этому секундному порыву и привлечь младшую к себе, пригладить копну волос и утешить. Наверное, она позволяет себе плакать в перерывах между «работой», когда выдается свободная минутка. Наемница видит это по глазам и слою пудры, под которым хрупкая эльфийка прячет раскрасневшееся от недавних слез лицо. 
- Потерпи еще немного. Очень скоро эта каторга закончится. От силы месяц-другой, а может и меньше, - Шадия сжимает пальцы сестры и смотрит на нее с толикой сочувствия.
Она хочет на нее злиться, но не может, нет. Покойная мать точно не хотела бы, чтобы одна из дочерей закончила жизнь шлюхой, так что уж говорить об отце? Да и нет сейчас смысла ругаться по поводу ошибок, совершенных в прошлом.
- Мне нельзя надолго отлучаться, - Ламия высвобождает кисть, не смотря сестре в глаза, - Побудь пока тут? Я дам тебе знать, если ожидание будет бесполезной тратой времени. Только пожалуйста, постарайся не мозолить глаза мадам Лусине.
Девушка выходит из комнаты, а Шадия прислоняется к дверному косяку и скрещивает руки под грудью, не желая выпускать из виду младшую сестру, но не решаясь по ее наставлению выйти в главный зал.

Отредактировано Shadya (2013-12-05 09:17:02)